Государство ученых и философов. Прославилось своими университетами, одеонами и библиотеками. Здесь расположена штаб-квартира Парифатской Академии Наук и крупнейшая в мире библиотека – несравненный Библиоград. Система правления – технократия, страной управляют крупнейшие ученые.
Тропический остров примерно в двадцати тысячах километров от Нбойлеха, отделённый от континента Сурения бескрайним океаном. Везде трава и кустарники, пышные лиственные леса, множество узеньких речек и озер с изумительной прозрачности водой. Озирия расположена вдали от обжитых земель. С тех пор, как она стала единым государством, здесь не было войн, берега не знали вражеских нашествий, а худшими из угроз были пиратские набеги и восстания рабов. Озирия – одна из самых мирных и процветающих стран Парифата.
Раз в три года над Озирией проходит Алатус, и наступает Долгая Ночь. Этот период здесь не любят. Жители экваториальных широт, озирцы привыкли купаться в солнечных лучах, но раз в три года им приходится подолгу сидеть в темноте и мерзнуть. Алатус проползает над островом очень медленно, и за это время под ним успевает ощутимо похолодать. На юге Озирии Долгая Ночь длится десять дней, на севере – двенадцать, а над Гнозиатом – одиннадцать.
Гнозиат
Столица Озирии. Уступает размером Ибудуну, и стены здесь куда более скромные, да к тому же ветхие, испещренные трещинами и выбоинами. Их явно возвели в незапамятные времена и ни разу не трудились чинить. Вход в город преграждает сфинкс, знающий в лицо всех его жителей, и пропускает лишь тех незнакомцев, что могут разгадать предложенную им загадку.
Гнозиат выстроен в форме правильного круга, а улицы рассекают его на сектора и сегменты. Всё везде геометрически правильное – прямые линии, прямые углы. Жилые дома имели идеальную кубическую форму, общественные строения – пирамидальную. В самом центре находился форум – огромная круглая площадь, сформированная кольцевым рынком и административными зданиями.
Очень много одеонов — спорных кругов, где ведутся состязания. Поэтические, музыкальные, но чаще всего – научные и философские. Есть также выставки чудес и талантов.
Широко распространены общественные туалеты (вход платный, но стоит всего одно кольцо1). Там отсутствуют какие-либо кабинки и разделение полов — просто мраморные скамьи с одинаковыми отверстиями в форме замочной скважины, на которых люди сидят по соседству и нередко сопровождают отправления высокоучёными беседами. Туалетной бумаги нет, её заменяют специальные палки с губкой на конце. Ими бултыхают в нише с проточной водой, подтираются и возвращают на место. Довольно неудобный способ, но зато безотходный.
Библиоград
Одно из Пятнадцати Зодческих Чудес, крупнейшая в мире библиотека. Колоссального размера здание без окон и с одной-единственной дверью. Расхожая молва утверждает, что там есть все книги, которые только существуют (кроме волшебных). Конечно, это сильно преувеличено, но если какую-то информацию ты не найдёшь в Библиограде — скорее всего, её не найдёшь больше нигде на Парифате.
Ворота Библиограда волшебны и поют всякий раз, когда через них кто-то входит или выходит. У ворот, опершись на алебарду, дремлет привратник — создание, похожее на человека, вросшее корнями в землю. Внутри посетителя встречают вахтёры, которые взимают плату за вход (первое посещение — десять колец) и объясняют правила. Можно читать что угодно, но наружу ничего не выносить. Выйдете – посещение будет закончено. Если что-нибудь понадобится, можно попробовать обратиться к библиотекарям, но они не любят, когда их беспокоят. И, разумеется, никакого огня.
Коридоры и большая часть хранилищ тонут в полумраке, рассеиваемом лишь редкими волшебными светильниками. Их концентрация несколько повышается в читальных залах, но у многих посетителей есть собственные. Помимо читателей, в коридорах встречаются сфинксы — они сидят на каждом перекрёстке и охотно дают указания, как пройти и где найти книгу, но часто врут (примерно три раза из десяти). Несколько реже попадаются минотавры — громко рычат на посетителей и требуют соблюдать тишину, сами ее при этом совершенно не соблюдая.
Сложно даже представить, сколько сокровищ сосредоточили стены Библиограда. В основном привычные книги – бумага, картонный переплет. Однако есть и другие. Пухлые пергаментные тома в кожаных обложках, плотно скрученные папирусные свитки, даже каменные таблички с вырезанными на них закорюками. Есть здесь и книги, на книги вообще не похожие: клубки с явно узелковым письмом, небольшие кубики из странного вещества, нечто вроде обломков хрусталя. Кроме парифатского, представлено и множество других языков.
Книги рассортированы по темам, жанрам, а также языкам – и на шкафах висят соответствующие таблички. Однако найти что-то конкретное довольно непросто. Ориентация по библиотечным карточкам очень сложна — там используются длинные шифры вроде «Рау оуГр О4 Рё\*) ЬО4и». Есть, разумеется, целый картотечный зал, но он наводит ужас. Там царит темень, по полу дует холодный ветер, в углах скребутся жирные пауки, а вдоль стен стояли жуткие, похожие на гробы железные шкафы. В картотечном зале трудятся библиотекари, весьма похожие на морлоков Уэллса. Они бесшумно перебирают карточки, переносят туда-сюда книги, подшивают им выпавшие листы, подклеивают корешки и вообще чрезвычайно заняты. На входе не напрасно предупреждают, что они не любят, когда их беспокоят.
Вдоль стен часто встречаются скамейки, а под нижними полками размещаются лежанки. Многие ночуют в бесконечных залах Библиограда. Удивительно уютно спать там, в пыльной бумажной темноте, рассеиваемой только призрачным светом волшебных фонарей. Тишина стоит гробовая, нарушаемая лишь шелестом страниц, да ревом редких минотавров. Не возникает проблем и с пищей – среди книжных закоулков притаились мелкие торговцы, а в самом центре имеется и довольно большая харчевня. Запрещен только алкоголь.
Из Библиограда запрещено выносить книги, зато можно их копировать – неподалеку от выхода расположена своеобразная мини-типография, где четверо волшебников из Репарина за умеренную плату производят точные дубликаты. Дело поставлено на поток. Чародей глядит, сколько в книге страниц, выбирает из стопки аналогичную, но чистую, и кладёт обе перед собой. Левая рука ложится на исходник, правая – на дубликат, и начинается… магокопирование. Обе книги перелистываются одновременно, и на страницах второй словно из ниоткуда появляется точно такой же текст, что и в первой. Стоит услуга одно кольцо за десять страниц и ещё два кольца – за переплет. И пожалуйста — минут через десять вам выдадут новенький, почему-то пахнущий озоном томик, на котором красуется штамп: «Из книг Библиограда».
Управление
В Озирии выборными являются все должностные лица. Каждые тридцать семей объединены в группу и каждый год избирают себе старшину – филарха. Делается это просто на сходке – типа домового собрания. Обязанности у филарха примерно такие же, как у деревенского старосты или управдома – администрирование и решение бытовых вопросов.
А тридцать таких вот семейных групп составляют кафедру, и во главе их стоит протофиларх. Протофилархов избирают из числа филархов, но только тех из них, что являются философами. Они образуют сенат, который избирает большую часть других должностных лиц, заслушивает их отчеты и решает важные городские проблемы. И в отличие от филархов, протофилархов переизбирают лишь раз в три года. В 1514 году в сенате было 63 протофиларха.
Принцепс же избирается филархами из числа протофилархов, но только тех из них, что имеют широкую народную поддержку. Принцепс – это не правитель, а скорее спикер. Он организовывает заседания сената и осуществляет общее руководство протофилархами. Должность принцепса несменяема, если он не заподозрен в стремлении к тирании.
Вообще, правительство в Озирии не проявляет чрезмерной активности, предоставляя народу жить, как ему заблагорассудится. Большинство мелких вопросов решаются на семейных сходках, вопросы покрупнее – в сенате. Чётко прописанного законодательства нет, прецедентное право отсутствует, каждое дело рассматривается индивидуально. Филархи и даже протофилархи не особо загружены, так что у них остаётся вдоволь времени, чтобы заниматься лабудой.
А в Озирии очень любят заниматься лабудой.
Культура и нравы
Нравы в Озирии очень вольные. Насколько правильная в Озирии царит архитектура, настолько же беспорядочны её жители. Одеждой они себя не отягощают. Некоторые носят лёгкие туники, но большинство ходит в одних набедренниках, а то и вовсе голышом. Здесь это никого не смущает, как и то, что некоторые прохожие прямо на улице справляют малую нужду или совокупляются, попутно звонко декламируя стихи. О таких мелочах, как решение математических задач прямо на стенах, и говорить нечего. Это страна учёных и философов, здесь каждый пахарь может поддержать высокоумную беседу о смысле сущего.
Конечно, ученые Озирии по большей части занимаются лабудой. Измеряют муравейники, проводят соцопросы, кормят сыром утконосов, коллекционируют божьих коровок, изобретают квадратные колёса, разрабатывают лекарство от всех болезней, выясняют значение имён, создают идеальные бутерброды, скрещивают человека с овцой и пишут диссертации. Но делают они это с таким искренним энтузиазмом, что поневоле заражают им окружающих.
Как и по всему Парифату, здесь очень любят разные пари и соревнования, угодные Просперине. Причём Озирия в этом плане заметно отличается от всех прочих стран. В ней нет казино, где все зависит только от везения. Нет и арен, на которых сражаются кулаками либо оружием. Нет и стадионов для спортивных состязаний. Вместо этого в Озирии проводятся научные турниры. Здесь во множестве проходят различные викторины. Например, во Дворце Чисел, одном из крупнейших одеонов Гнозиата, раз в луну проводится математический турнир. Любой желающий может зарегистрироваться, внести вступительный взнос и в случае выигрыша получить солидный приз.
Вообще математику в Озирии математику почитают чрезвычайно, но ещё больший пиетет вызывает чистая логика. Правильная, безупречная… но при этом абсолютно бессмысленная. Если публика, оппонент, а в идеале даже ты сам понимают каждое слово в отдельности, понимают даже отдельные фразы, но никому невдомек, о чем же ты, чёрт возьми, говоришь… это и есть мудрость. Это и есть философия. Если ты способен логически обосновать заведомо неверную муру так, чтобы никто не подкопался — ты герой дня и всеобщий кумир. В одеонах регулярно проходят подобного рода диспуты, доказывающие, что дважды два — пять, а Парифат вращает гигантский подземный хомяк.
Научная мысль
Озирия — центр просвещения на Парифате. Именно здесь создаётся знаменитая «Озирская энциклопедия». Но, несмотря на обширнейший запас теоретических знаний, озирцы не слишком стремятся применять их на практике, и техническая мысль тут не слишком в почёте. Например, несмотря на давно открытый капиллярный эффект, они вовсе не собираются заменять водопроводом систему акведуков. Зачем? Она же работает!
В математике не продвинулись дальше элементарной, не столько стремятся её развивать, сколько пережёвывать уже известное. В умножении наиболее популярен метод решётки. Для него рисуется прямоугольник, длины сторон которого соответствуют числу десятичных знаков у множителей. Затем прямоугольник делится на квадратики, а каждый квадратик – по диагонали пополам. После этого один множитель пишется сверху, а второй слева, и цифры на пересечении строк и столбцов перемножаются, причем десятки пишутся в нижнем треугольнике, а единицы – в верхнем. После этого остается только сложить цифры вдоль каждой диагонали. Озирские математики рисуют такие решётки с удивительной скоростью, и решения производятся моментально.
Многие вещи озирские математики пока не догадались упростить. Например, возведение в степень они обозначали обычным умножением. Не привычное нам x², а xx. И если с квадратом или кубом это выглядит терпимо, то с высокими степенями запись сильно загромождается. А, скажем, отрицательные числа в Озирии воспринимаются с некоторой неприязнью. Мол, да, в некоторых вычислениях без этой гадости не обойтись, но желательно по возможности её избегать. Обозначали их не просто (-1), как на Земле, а непременно (0-1).
Большая часть Парифата использует озирскую систему мер и весов. Длину измеряют ногтями, пальцами, локтями, прыжками, вспашками. Вес – песчинками, камешками, камнями, валунами, скалами. Объем – ложками, чарками, ковшами, ведрами. Только вот соотношения между этими единицами неочевидны. Так, в одной вспашке – сто тридцать прыжков. В прыжке – девять измеров. В измере – три локтя. В локте – три пальца. В пальце – девять ногтей. В ногте – девять срезов. С весом и того хлеще. Кроме основной, «каменной» системы используется параллельная – где вес мерят в коровах, овцах, кошках, яйцах и зернах. Обе ходят наравне, между собой никак не соотносясь. О разумном соотношении между разными шкалами (как на Земле в системе СИ, где, например, грамм воды занимает кубический сантиметр) и речи не идёт.
Прочее
Если бы автору предложили переселиться на Парифат, он, скорее всего, выбрал бы именно эту страну.
